Андрей Пермяков: «Режиссер – это как капитан корабля»

- Я помню этот день. Была очень хорошая погода, солнечно, тепло, мы где-то бегали в течение дня, потому что родители были заняты, а потом пошел дождь. У театралов есть примета: если в день премьеры дождь – спектакль ждет хорошая судьба. Получается, что примета сработала.

- Чем становился старше, тем больше. Появлялась какая-то самостоятельная история, связанная с капустниками, подготовками, это помимо занятий живописью, хореографией, актерским мастерством, сценической речью, вокалом и английским. У нас был педагог, который вел английский для театралов. Мы готовились к фестивалям, понимали, что приедет много иностранцев, что нужно уметь по-английски рассказать о театре. Здесь было много всего полезного и интересного.
Поначалу мы проводили больше времени дома, но чем старше становились, тем больше проводили времени здесь. В конечном итоге у нас появились какие-то свои замыслы и возможности их реализации. Я основал музыкальный клуб «Jar», когда учился в 9 классе. Устраивал в театре рок-концерты, сейшены – я знал всех музыкантов. Фактически всю жизнь я был связан с музыкой, музыкантами, с концертной деятельностью.

- Самая первая оплачиваемая работа была в 1991 году. В период проведения Международного фестиваля «Земля. Театр. Дети.» мы продавали сувениры. Гоняли с ребятами на роликах в костюмах по всему району старого города, по Дувановской и набережной Терешковой. Взрослые удивлялись, с какой скоростью мы реализовывали сувениры.
Более постоянная и довольно тяжелая – это работа монтировщика, которой я занялся в 11 классе. Очень здорово, что именно с этой работы я начал трудовую деятельность в театре. Потом уже были всевозможные офисные истории, когда я был арт-директором театра, занимался маркетингом, рекламой, попутно играя в спектаклях.
В 9 классе я постоянно присутствовал на маминых репетициях с детьми, вникал в азы театральной педагогики. После университета самостоятельно стал заниматься с ними, много лет этому посвятил, и выпускал с детьми спектакли. Насыщенная, крутая жизнь была.

- У меня тяжелая история с поступлением, потому что поступал я сначала на экономический факультет. Из меня хотели вырастить управленца, я два года проучился в филиале Киево-Могилянской Академии и изучал высшую математику, географию, экономику, макроэкономику, то есть все такие дисциплины, которые мне казалось, никогда не пригодятся. С одной стороны я понимал, настанет время и нужно будет подхватить театр. Здесь нужен, в первую очередь, хороший управленец, а потом уже все остальные. Тем не менее, после второго курса я перевелся в Киев в Университет культуры и там чувствовал себя на своем месте. Ближе к завершению учебы меня вызвал проректор и предложил преподавать в филиале университета, который открывался в Симферополе. Я сказал категорическое «нет».
Вообще мне нравилось учиться! Я кайфовал от всего – и от того, что надо, и от того, что не надо, я понимал, это может пригодиться. Как режиссер, я должен разбираться в свете, в звуке, в сценографии, в пошиве костюмов, в организации процесса. Здесь как раз мне пригодилась высшая математика, потому что я научился структурировано мыслить, планировать, чувствовать время. Режиссура – это своего рода высшая математика. Прежде, чем выпустить спектакль, нужно постараться просчитать очень многое: время на постановку, производство, количество репетиций, структурировано подойти к написанию сценария, инсценировки. Вообще время от времени нужно брать и заниматься совсем не своим делом. Это нужно для того, чтобы мозг переключался и прокачивался.

- Сейчас изучаю несколько дисциплин, которые мне нужны для реализации личных планов – это архитектура, строительство, дизайн интерьера, моменты, связанные со стройкой. Я думаю и надеюсь, что когда-нибудь это пригодится и здесь в театре. Рано или поздно вопрос завершения строительства поднимется. В этом нужно разбираться, чтобы не напороться на каких-нибудь аферистов и, чтобы, условно говоря, «проект набережной Терешковой» больше никогда не повторился.

- В Киеве было много интересной работы. Я работал с Софией Михайловной Ротару, с очень известными на тот момент украинскими группами, в продюсерских фирмах, было много проектов, но здесь родное, здесь интереснее, здесь сложнее.
Мы привыкли за 35 лет, что у нас не профессиональный театр, нет системы колосняков, нет каких-то возможностей, мы в сжатых условиях, каждый раз пытались придумать что-то интересное. Наши спектакли всегда отличались в качественном, в профессиональном плане и в режиссерском замысле. Куда бы мы не ехали со спектаклями Студии 22 – равных им не было.
Евпатория – это было чистое поле в плане театра, когда он создавался и сейчас ситуация не сильно изменилась. Город пока еще нельзя назвать театральным, потому что народ только начинает осознавать, что в Евпатории появился профессиональный театр, сюда можно ходить не только взрослым, но и детям, что здесь круто, интересно, здесь любой зритель может найти нечто очень важное.
Театральную историю Евпатории пишет наша династия, мы это делаем уже 35 лет. У нас уже появился свой зритель, у наших актеров появляются поклонники. За последние несколько лет вышел ряд громких премьер и это очень здорово, когда есть возможность жить с ощущением какой-то миссии. Мы знаем Евпаторию, россияне знают, а весь мир Евпаторию не знает, и у нас сейчас есть прекрасная возможность прославлять наш город далеко за пределами. Это классная визитная карточка.

- Это был совершенно четкий план. Есть видео в архиве, где отец гуляет по недострою, а это помещение, оно строилось с потенциалом, что когда-то здесь будет галерея. Много лет там было просто фойе театра и в 2007 году с Борисом Михайловичем Завальнюком мы придумали эти выставочные плоскости.
Начали сюда заводить разные проекты, в том числе очень крупные. Проводили выставки с информационным агентством ТАСС, с ведущими тогда изданиями, с союзами художников. Тут были очень мощные международные проекты. Мы первые в Крыму, кто провел выставку театрального плаката. Галерея – это тоже изюминка нашего города.

- Да он особый, он разный, мы постоянно мониторим актуальные направления, делаем какие-то выборки из классики, над которой хочется поработать – у нас сбалансированный подход. Мы руководствуемся и своими творческими амбициями. Важно чередовать спектакли для детей и спектакли для взрослых.
Я не люблю попадать в зону комфорта. У меня нет одинаковых спектаклей, а их почти 30. Форма, жанр, коллаборация с людьми. Последнее десятилетие, мои спектакли – это полотно, созданное в коллаборации с рядом других очень талантливых людей: художников, пластиографов, хореографов, художников компьютерной графики, композиторов. Мы работаем вместе с Павлом Гавроновым, Антоном Химичем, Ольгой Долговой, Димитрием Николаевым, Сергеем Пермяковым, Дариной Шарпило. Благодаря нашей коллаборации Дарина занялась в свое время постановкой. Она очень не хотела, боялась этим заниматься.
Каждый спектакль – это прежде всего творческое высказывание. Для меня очень важно высказаться было на предмет истории евпаторийского десанта. Хотя нашему городу 25 веков, но мне кажется, это одна из самых трагических и важных вех в истории, о которых невозможно молчать.
Я безумно романтичный человек и спектакли, в которых есть пираты, море, Грей, Ассоль, какие-то мечты, фантазии – это очень важная для меня история. Поэтому у нас в репертуаре есть спектакли про пиратов, призраков, добрые и вечные сказки о любви, взаимовыручке. Что бы мы не делали, все наши высказывания они касаются очень важных вещей для каждого человека и тем более для юного зрителя. Детям сегодня не хватает общения, возможности высказаться, особенно подросткам, любви, понимания, принятия. Самое главное, чтобы наши дети росли счастливыми людьми! А что такое счастливый человек? Это человек, у которого гармония внутри, который способен к созерцанию, созиданию, любви, к принятию любви, которая не требует, а отдает.
Все, что я делаю, так или иначе касается культурного развития Евпатории, детей, которые здесь живут.

- Мне нравится совмещать две эти ипостаси, но чем взрослее и матерее как режиссер я становлюсь, тем больше осознаю, что заниматься постановкой спектакля – это важнее. Очень сложно, когда и ставишь спектакль, и играешь в нем. У меня накануне был ввод в «Трактирщицу» – невероятные ощущения изнутри. Я знаю спектакль извне, я его сочинил, поставил, знаю его от и до, но когда оказался внутри, в одной из ролей – ощущения совсем другие. Сначала был испуг, страх, смогу ли я дать этому спектаклю что-то как артист. Вводы это штука, без которой не обойтись, но она очень сложная, потому что это нужно делать быстро и времени на разбор и анализ нет.
Комфортнее, кончено, быть актером, потому что есть режиссер, который всегда скажет, что нужно делать, а интереснее – режиссером. Режиссер – это как капитан корабля.

- «Женитьба Бальзаминова» - это дань памяти. Я рос на этих материалах, репетициях. Для меня максимально комфортно работать с теми произведениямии, на которых я вырос, которые я с детства люблю.
Мои спектакли они вообще другие. Было бы интересно, что бы сказал отец, посмотрев их. Это всегда какой-то эксперимент, достаточно современный в плане замысла и режиссуры. Когда выбираю, с каким материалом поработать, я, так или иначе, заглядываю в спектаклеграфию отца. Я уверен, что, если бы он был жив, то продолжал бы заниматься режиссурой, и работал бы над теми, материалами, которые поставил я: О.Генри, «Письмо Богу», «Евпаторийский десант».
Кстати, «Евпаторийский десант» - у отца был очень мощный спектакль, еще в народном театре, тогда он назывался Дом культуры. Это была пьеса Бориса Лавренева «Песнь о черноморцах» про подвиг моряков, про оборону Севастополя. Это был мощный спектакль. Он у меня тоже где-то на подкорке сидел, и мне тоже захотелось поставить что-то про моряков. Я пошел своим путем и попробовал свои силы в жанре документального театра, так родился «Евпаторийский десант».
Тема Великой Отечественной войны для нашей семьи – святая. У нас дедушка фронтовик и ветеран войны, мы росли на этих историях.

- Я очень горжусь своими родителями! Это большой исторический поступок! Многие люди до сих пор не осознают этого, но пройдут годы, а театр продолжит свое существование и продолжит развиваться. Сюда придут новые поколения, не важно – Пермяковы это будут, Ивановы или кто-то еще, но, скорее всего, лет через 50/60 это будет совершенно другой театр. Самое главное, что он будет и это новая история города. Здорово, что это произошло на моем веку и я, в том числе, приложил к этому руку.